– Есть личная гвардия, можно попросить поддержку у герцогини Васконской, Марьям была очень близка с Осбертом, особенно по молодости, когда мы были еще молоды и беспечны, а весь груз власти лежал на наших родителях.

– А Маривское герцогство?

– Нет, у них очень напряженные отношения с Ульманом на границе. – Я тяжело вздохнула, чувствуя, что еще чуть-чуть – и все эти названия сольются для меня в одну неразборчивую кашу, и отец, поняв это, вытащил из-под кипы документов сложенный вдвое пергамент. Развернув его, он показал мне карту, которая именовалась как «Карта королевства Андарийского и земель, к нему прилегающих».

– Смотри, – отец ткнул пальцем в первую точку на карте возле красиво нарисованного замка, – вот это – герцогство Латисское, вот столица. Вот тут, – его палец сместился в левую сторону и отсек проведенной ногтем чертой небольшую часть королевства в углу на юго-западе, – Маривское герцогство. Вот здесь, чуть выше их, Васконское. Вот граница Андарии и королевства Ульман. – Палец отца прошел по юго-западному краю, как раз там, где располагались земли Маривского герцогства.

– И там все настолько остро? – Я подняла взгляд от карты на отца, и тот, поморщившись, стукнул по краешку Ульманского королевства, которое скрывалось за краем карты.

– Стоит только перестать охранять границу, как король Ульмана вторгнется в земли Маривии. Не захватывать – учитывая ситуацию с Ариманом, это бесполезно – грабить. Людей угонят в рабство, сады разорят, проще говоря – вывезут все, что смогут.

Угонят в рабство?

Я, чувствуя себя полной идиоткой, хлопала глазами, смотря на край карты, туда, где прятался Ульман. Отец, истрактовав мое молчание как отсутствие вопросов, продолжил. Его палец сместился за территорию нашего герцогства, очертив изрядный кусок у гор.

– Гаэтское герцогство, – он стукнул пальцем по соседнему с нами региону, – Оташское. Лакомый кусочек, мой дед был очень дружен с отцом Эверарда, нынешнего герцога Оташского, считал его одним из своих ближайших союзников. К сожалению, между потомками, как видишь, дружба не задалась. А тут у нас осталось Амальское герцогство и так заинтересовавшее тебя Фиральское. – Палец Рудольфа остановился на юго-восточном крае королевства, очертив там угол.

Я, чуть отойдя от мысли о том, что в этом мире вовсю практикуется рабство (Хотя чего я ожидала? Жертвоприношения, войны богов… Рабству тут прям самое место, для полного комплекта, так сказать), рассматривала карту. Получалось, что с севера, востока и юго-востока наши земли упирались в горный массив, запад выходил на некие Вольные степи, юго-запад – на Ульман, а условный юг – снова на Вольные степи.

– Что такое Вольные степи? – решила я не откладывать этот вопрос в долгий ящик.

Отец хмыкнул и, потерев переносицу, прищурился:

– Представь себе людей, которые не хотят никому покоряться и поклоняться. Не хотят пахать землю, выращивать сады. Зато лучше всех разводят коней. Жеребцы из Вольных степей стоят по своему весу в золоте. Мощные, своенравные и преданные хозяину до конца, они продаются еще необъезженными жеребятами, но уже обладают несгибаемым характером… – Рудольф на мгновение замолчал, словно бы вспоминая что-то приятное, и я вопросительно выгнула бровь, но промолчала. Конечно, я обожала лошадей, но сейчас меня занимали совсем иные вопросы, нежели воспитание каких-то легендарных скакунов. Через миг он встрепенулся и продолжил: – Сами Вольные – превосходные наездники, отличные стрелки и абсолютно не интересуются делами большого мира. С ними можно только торговать – раз в полугодие они оказываются возле наших и ульманских границ, ставят там шатры и торгуют, пока не пройдет три ночи.

– И что, люди Андарии и Ульмана так просто ходят на этой… э… ярмарке?

Отец кивнул.

– Да, Вольные свято чтут законы гостеприимства и никому не позволят их нарушить.

Интересная картина получается…

Пока я молча рассматривала карту, отец налил себе вина из кувшина и, отпив немного, подпер голову левой рукой, покачивая кубком в правой.

– Итак, ты подумываешь ввязаться в войну Фиральского герцогства, я прав? – Закусив губу, я кивнула. Отец весело хмыкнул. – И как ты себе это представляешь? – Казалось, что его забавляла идея вмешаться в междоусобицу.

Вздохнув, я выпрямилась, завела руки за спину, сцепив их в замок, посмотрела на Рудольфа и заговорила:

– Я всего лишь женщина, не обученная тактике и стратегии ведения боя. Но тебе, отец, отправляться туда нельзя. – Веселье мигом пропало из взгляда карих глаз, король прищурился, напрягся, напомнив мне старого, но все еще опасного волка. – Да, нельзя. У нас под боком герцог Эверард Оташский, который не преминет воспользоваться твоим отсутствием. А уж если с тобой что-то случится, то герцог наверняка с радостью преклонит колено перед Ариманом, притащит меня ему на поводке и будет, в общем-то, по-своему прав. – Взгляд отца потяжелел, но король медленно кивнул, не перебивая меня. – Скажи, отец, а мой мастер меча, кто он такой?

Внезапная смена темы заставила Рудольфа моргнуть, переключаясь между объектами разговора, а потом он медленно, не сводя с меня взгляда, ответил:

– Харакаш с Туманных островов, он в свое время обучал еще меня. Отличный, я бы даже сказал – превосходный воин. У себя на родине он руководил малыми разведывательными отрядами, потом был захвачен в плен и продан на невольничьем рынке. Отец привез его из одной торговой экспедиции, когда я был совсем юнцом, освободил, и с тех пор он путешествует по Андарии, возвращаясь, когда наша семья об этом просит. Харакаш говорит, что связан с королевской семьей узами чести и неоплаченным долгом. Кстати, как прошли ваши занятия сегодня?

– Хорошо. – Я отмахнулась от вопроса, не желая вдаваться в подробности тренировки. Получается, что рыжебровый старше, чем я думала. А еще – идеально подходит для моей задумки. – Я хочу поехать в Фиральское герцогство и взять с собой мастера меча Харакаша как телохранителя и наставника. И поехать исключительно в составе войска, которое сможет выделить герцогиня Марьям, потому как оставлять столицу совсем без защиты нельзя.

Отец, снова прищурившись, смотрел на меня, изучая так пристально, что мне стало не по себе.

– Кто будет руководить войском?

– Тот, кого назначит Марьям, это ее люди, она лучше нас их знает. Но подчиняться они будут моим приказам, в общем плане. – Я старалась, чтобы мой голос звучал уверенно. – Таким образом у меня будет два опытных воина в советниках, а я буду выступать как представитель короны и веры, духовный лидер, если позволишь.

– А ты справишься? – Я, сильнее сцепив пальцы за спиной, молча кивнула. Некоторое время мы играли с отцом в гляделки. Он, сжав губы в тонкую нить, играл желваками. Я стояла молча и гордо, чувствуя легкую оторопь, накатившую от холодного взгляда отца. – Нет, – наконец проронил он и перевел взгляд на бумаги, видимо, думая, что на этом разговор окончен.

– Я не спрашиваю у тебя разрешения, отец. – Я сама не понимала, откуда во мне столько наглости и смелости.

Рудольф, видимо решив, что ослышался, перевел на меня удивленный взгляд темнеющих от набирающегося гнева глаз.

– Что ты сказала?

– Я сказала, что я не спрашиваю разрешения. – Пальцы за спиной жалобно хрустнули, так сильно я их сжала, но отступать я была не намерена. Король снова молчал, и это меня нервировало все больше и больше. – Отец, я просто хочу…

– Я сказал, нет, Эвелин. Я запрещаю тебе ввязываться в это. Да, твои слова не лишены смысла, но отправлять тебя одну…

– Я не буду одна! Со мной будут солдаты, Харакаш и… Светозарная! – выпалила я, чувствуя отчаяние. Нам нужны были союзники, и вернуть целое герцогство обратно, в состав королевства, было бы большой удачей.

– Ты даже не знаешь Марьям, но уже готова положиться на нее и ее солдат? Уже даже решила, что она точно поможет тебе?

– Но ты же сам сказал, что она была дружна с герцогом Осбертом, и ее письмо…

– Это всего лишь письмо, Эвелин. – Рудольф смотрел на меня строго, словно на нашкодившего щенка. – Герцогиня – глубоко верующая женщина, но она уже пятнадцать лет как правит герцогством одна и, надо сказать, весьма успешно. Станет ли она рисковать своими солдатами ради далеких и давно ушедших чувств? Ты сама сказала, времена меняются и люди тоже. Доверять ей из-за одного письма – опасная, смертельная глупость.