– Готовься дать сигнал. Когда их конница пройдет до середины, труби. Труби так, чтобы звездам стало громко. Иначе второй заход просто растопчет наших людей по холму.

– Им бы первый…

Бернард глянул на офицера, и тот, будь он не на коне, отшатнулся бы в сторону, а так лишь дернулся, и животное под ним недоуменно подняло голову от снега.

– Переживут.

«Не все, но переживут. Должны пережить! Наши отряды ниже, спускающимся с холма всадникам неудобно держать копье, тогда как их кони летят животами прямо на копья пехоты. Да, строй прорвут, да, часть погибнет, но не все! Лишь бы успели…» – подумал в надежде Бернард.

Пехота на холме также увидела, что их ждет. Ветер донес обрывки команд, щиты храмовников сдвинулись плотнее, когда торчавшие промеж них копья легли на плечи идущих в первых рядах щитоносцев.

Раскаты грома, прозвучавшие с серого зимнего неба, заставили Бернарда поднять взгляд выше, туда, где над осажденным лагерем вдруг сверкнуло кроваво-красным. Ветвистый росчерк вспорол воздух, ударяя в божественные щиты. Снова раздался низкий, на грани слышимости, рокот. Один из щитов в том месте, куда попала алая молния, погас.

Что за силы эти ублюдки призвали на свою сторону?!

Конница на вершине холма пришла в движение. Опустив копья, она скачет к подножию холма, постепенно набирая скорость. Идущий на пути ее движения отряд пехоты останавливается.

Бернард не может видеть все, что делают его солдаты, но он точно знает, что там происходит.

Длинные щиты упираются в землю, те, кто их держит, приседают, скрываясь за ними практически целиком и упираясь плечом для надежности. Второй ряд кладет копья им на плечи. Третий ряд делает то же самое со вторым, в четвертом и пятом ряду взводятся арбалеты.

Часть храмовников перемещается вперед, к третьему ряду. Стрелять из луков уже по ним никто не будет, а для арбалетов дистанция все еще слишком велика. Воины Ордена подстраховывают копейщиков, вставая перед ними дополнительным рядом. Они стоят и ждут, чувствуя, как земля дрожит под скатывающейся подобно лавине с вершины холма конницей. Этот грохот тяжело перепутать с чем-то, стоит лишь один раз услышать его так близко.

Второй отряд прибавляет шага и самоотверженно движется вверх. Пока может. Пока их соратники принимают на себя смертельный удар, они должны добраться до стен. Там дело в руках храмовников, что клялись, будто способны сломать любые деревянные ворота не больше чем за пять десятков ударов сердца.

Конница влетает в пехоту. Из первого ряда щитоносцев хорошо, если выживут хотя бы пятеро, сумев уклониться от ударов копыт. Кони, набрав ударную силу, летят вперед, и на первый взгляд кажется, что без повреждений, но уже спустя миг после прорыва строя становится ясно, что некоторые просто заканчивают свой прыжок, чтобы скатиться кубарем по склону, подминая под собою всадников и сбитых с ног людей. Воздух заполняется лошадиным ржанием, людскими криками боли и гнева. Человеческая кровь смешивается с лошадиной.

Прямо под ухом у графа поет сигнальный рожок, но Бернард даже не поворачивает головы. Он сосредоточен на том, что происходит там, на холме.

Отряд пехоты, развалившись надвое, все же не уничтожен полностью. Находившиеся в последних рядах арбалетчики сумели развернуться и дать один залп в спину пронесшейся дальше конницы. Выжившие перегруппировываются, их осталась всего лишь треть от изначального количества, но если сегодня Светозарная будет на их стороне, то с вражеской конницей они больше не встретятся.

Наперерез почти добравшимся до подножия холма всадникам из лагеря, вывернув из-за леса, летит тяжелая конница, гордо неся над собой знамена Андарии.

Глава 15

О несчастливой победе и спасительной тьме

Прижавшись спиной к телеге, я чувствовала, как отдаленно вибрирует земля подо мною.

Эмил не приходил в себя, хотя и хуже ему не становилось, по крайней мере, дыхание было ровным, а осмотрев его вторым зрением, я не нашла никаких действительно критических, на мой взгляд, повреждений.

Высовываясь из-за телеги, я видела, как по лагерю периодически пробегали люди: сначала они, скрываясь где-то в глубине лагеря, тащили оттуда вязанки стрел. Потом, пропав чуть на дольше, проволокли мимо бревна. Вокруг них постоянно крутился интендант, иногда чуть ли не пинками подгоняя самых, по его мнению, нерасторопных.

Харакаша все не было.

В тот момент, когда я уже почти решилась на небольшую вылазку из-за телеги, воздух вокруг меня задрожал. Ато завибрировала, пошла волнами, как вода, в которую кто-то раз за разом бросал горсть камней. И если некоторые камешки казались совсем мелкими, то где-то впереди, там, куда ушла вражеская кавалерия, по воде стучал настоящий град!

Бросив на Эмила короткий взгляд, я тихо выругалась, прежде чем взять один из его ножей и нарисовать на мерзлой земле жирную стрелку. Мое желание узнать, что происходит возле ворот, лишь подкрепилось появившимися ощущениями, и больше сидеть на месте я не могла.

Пригнувшись, местами чуть ли не на четвереньках, прячась за пустыми шатрами, я медленно пробиралась в сторону вибрирующих потоков Ато, держа Жало в руке, и чем ближе я к ним подходила, тем отчетливее ощущала, как упорядоченно они дрожат и как через меня, через все те связи, что были между мной и моим войском, начинает течь божественная энергия.

«Харакаш говорил про храмовников, что прикрывают пехоту. Это наверняка они. А значит – чем ближе к ним я буду, тем им проще!» – подумала я.

Заметив очередную бегущую мне навстречу группу солдат, я спряталась за шатер, прижимая меч к груди, и, уже проводив их взглядом, поняла, что внутри шатра кто-то есть и этот кто-то ведет беседу, которую я поначалу не заметила из-за царящего вокруг шума.

Медленно опустившись на колени, я тихонечко проползла вдоль шатра, остановившись у той стенки, ближе к которой сидели говорящие, стараясь уловить каждый звук.

– …договаривались! Две сотни пехоты, три десятка арбалетчиков. Я мог соседнее герцогство захватить с этим войском!

– Вы получите гораздо больше, Стефан, – ответил вроде бы женский голос с чуть гортанным произношением.

Оп…

– Когда, я спрашиваю? Почему она еще не мертва, почему меч все еще не в моих руках, а ты продолжаешь называть меня по имени, тогда как я…

– Ваше сиятельство, будьте любезны, захлопните пасть. А не то я поинтересуюсь, какое именно соседнее герцогство вы рассматривали только что для гипотетического захвата, – раздался еще один голос, и я почувствовала, как невольно сжимаются пальцы.

«Здравствуй, здравствуй, хрен мордастый… Сам Оташский собственной персоной. Знала я, что никакое дерьмо без твоего рыла не обходится!» – мысленно поприветствовала я Эверарда.

Жало мягко загудел у меня в сознании, предлагая тут же решить вопрос с вероломным герцогом, но я лишь попросила его не мешать, продолжая подслушивать.

Герцог тем временем продолжал:

– Если бы не ваша самодеятельность с имперским чародеем, то проблем было бы гораздо меньше. Именно вы уверяли, что полностью ввели имперца в курс дела. Вы предложили этот план, втереться в доверие к ее высочеству. Однако вы скрыли, что чародей работает на вас не добровольно, что вы играете с огнем, используя подавляющие браслеты и кровный договор, что вы заставляли его влезть в разум принцессы. Нам всем крупно повезло, что ее высочество очень сильно наступила на хвост этому… Как там его? Гиру? И совершенно не ваша заслуга в том, что он решил нам помочь. Удачное стечение обстоятельств, не более. Так что, повторюсь, закройте рот, пока я вам его не залепил, и радуйтесь, что вообще тут находитесь. Видят боги, я уже начинаю жалеть о выборе вас на роль герцога, и только предоставленные вами войска еще удерживают меня от… – Эверард вдруг замолк на миг, а потом резко сменил тему: –…И где, скажите на милость, дочь барона Каддора? Бедная девочка хотя бы жива?

Стефан что-то бормочет в ответ, но я уже не слушаю, хоть в другой ситуации информация показалась бы невероятно ценной.