– Что ж, такой подарок я, пожалуй, могу помочь найти. – Торговка чуть отошла от прилавка, повернулась ко мне спиной и, открыв один из сундуков, стоящих у стены дома, к которому, собственно, временная лавка и примыкала, вытащила из него небольшую шкатулку и поставила передо мной.
Ловкие, украшенные крупными перстнями пальцы откинули крышку, и моему взгляду предстал самый красивый и современный швейный набор, о каком только можно было мечтать в условиях этого мира. Острые портняжные ножницы с удобными деревянными ручками, покрытыми тончайшей резьбой, – красиво и в руке лежат удобно (я тут же проверила), браслет с магнитной (!) игольницей в виде круглого темного камня на серебряного цвета цепочках, что должны были обвивать руку, и наперсток, украшенный по бокам диковинной гравировкой. На дне шкатулки обнаружился небольшой перекидной блокнот с подвешенным к нему на шелковом шнурке угольным грифельком, обернутым в плотную бумагу, и набор иголок разной длины и толщины, цветом подозрительно напоминающих мой нагрудник. Придирчиво перебрав содержимое шкатулки, я некоторое время рассматривала иглы, и торговка озвучила то, что я и так предполагала: в сталь добавили ларит, металл Серебряного народа. Опробовав магнит, который женщина назвала «камень Ангуса», я вполне ожидаемо увидела, как к нему прилипают иголки. Нет, ну мало ли, товар надо проверять перед покупкой, а не после!
– И сколько вы просите за этот набор?
– Немного, всего семьдесят две золотые монеты. – Она взглянула на меня, и в этом взгляде я прочитала интерес и предвкушение веселья. Кто я такая, чтобы расстраивать милую торговку?
– Да что вы, целых семьдесят две золотые монеты за швейный набор?! Ну, только если вы добавите к нему мешочек золотых нитей, а так… готова дать только тридцать, – покачала я головой и скрестила руки под грудью.
– Тридцать монет? Вы хотите меня разорить! Только для вас я готова сделать скидку и продать вам этот изумительный швейный набор, созданный, между прочим, всего в трех экземплярах, за шестьдесят пять золотых!
– Аж три экземпляра?! И вы предлагаете мне, принцессе Андарии, подарить кому-то вещь, два экземпляра которой уже есть у кого-то другого? Тридцать три!
– Ох, ваше высочество, вы режете меня без ножа! Да, три экземпляра, но один был отдан в приданое тогда еще принцессы Каталины, а второй покоится на дне Великой Бездны вместе с пропавшим в ней кораблем Ургоша Завоевателя и всеми богатствами, что он вез из своего последнего набега. Пятьдесят золотых!
– Каталина отреклась от собственного сына, а Ургош погиб в Великой Бездне, и везде были эти наборы, может быть, они несут беды? Мне потребуется лично изучить его, перед тем как дарить, на предмет проклятий, тридцать восемь золотых! – Хорошо, что, невзирая на активные торги, мы делали это достаточно тихо, а вид Альвина, стоящего у лавки, и вовсе отпугивал желающих потереться рядом со мной, невольно подслушивая, о чем ведут речь две дамы.
– Я же артефактор, если бы на предметах было проклятие – я бы обязательно знала об этом! Только из моей любви к вам как к нашей защитнице и принцессе я скажу – сорок пять!
– Сорок два, и вы всем можете рассказывать, что ваши товары одобрила принцесса Андарии. И я куплю у вас еще один подарок. – Я прищурилась, готовая выслушивать новые аргументы и уже ожидая реплики про голодных детей на лавках, но торговка кивнула, расплываясь в улыбке, и поправила выбившуюся из-под меховой шапки прядь.
– Будь по-вашему, ваше высочество, я согласна с этой ценой.
Я улыбнулась в ответ, удовлетворенная результатом торгов, и женщина убрала шкатулку с прилавка, чтобы сноровисто упаковать ее в льняной мешок черного цвета и перемотать веревкой.
– Кому следующий подарок?
Я подбородком указала на Марию, которая потеряла интерес к нашей беседе, когда мы только начали торговаться, и сейчас увлеченно перебирала перламутровые пуговицы в небольшой деревянной чаше на прилавке.
Торговка задумалась на гораздо более длительное время, чем в случае с подарком для Миры, потом посмотрела на меня, снова на девочку и, кивнув, вытащила из-под прилавка небольшой медальон – на тонкой серебристой цепочке висела невесомая ласточка, несущая в клюве какой-то цветок желтого цвета. Серебряное брюшко птицы контрастировало с вычерненным верхом и покрытым эмалью венчиком цветка. Взяв украшение, я немного подержала его в ладони, любуясь тонкой работой, и согласно кивнула: украшение не было дорогим, выглядело милым и неброским, и его легко можно было спрятать под одеждой.
– Согласна. Сколько? – Я приготовилась торговаться, но женщина, снова глянув на Марию, качнула головой:
– Это подарок.
Я, удивленно хлопнув глазами, промолчала и тоже посмотрела на Марию, что в этот момент решила отойти от прилавка и подергать Альвина за руку.
– Но мы же договорились, что я еще что-то куплю у вас, – возразила я, не отводя взгляда от Марии, которая тыкала пальцем куда-то в сторону, обращая внимание Альвина на что-то, что мне с моего ракурса не было видно из-за людей.
– Мне нравится число сорок два. Хорошее, со смыслом. – Я услышала смешок в голосе моей собеседницы и обернулась, чтобы спросить, что она имеет в виду, но поняла, что стою аккурат сбоку от первых торговых лотков следующего ряда, в полутора-двух метрах от стен домов, к которым эта передвижная ярмарка примыкала.
Передо мной никого не было. Ни торговки, ни ее лавки. Возле ног лежал черный льняной мешок, а в ладони я сжимала ласточку с цветком, который узнала только сейчас, словно бы даже наяву ощутив его медовый запах.
Медленно обернувшись, я пыталась понять, заметил ли кто-то еще пропажу, но люди сновали вокруг, деловито огибая меня и даже проходясь по тому месту, где только что была лавка артефактора, оставляя первые следы на плотном и ровном слое снега.
– Альвин?..
– Ваше высочество? Вы… простите, я не заметил, когда вы успели?.. – В его голосе было удивление и смущение. Он быстро подхватил стоящий у моих ног мешок и подошел ближе, странно глядя на меня.
– Ты не заметил? – переспросила я, снова оглядываясь.
– Да я только на минуту отвернулся, и вот вы уже стоите, и мешок… Простите, я буду внимательнее. – Мой страж склонил голову, а я, закусив губу, взглянула на Марию.
Девочка смотрела на меня пристально, серьезно, сжимая в руках подаренного медвежонка. Потом, точно очнувшись ото сна, тряхнула головой, захлопала глазами и подбежала ко мне, протягивая игрушку. Я была уверена, что она уже не помнит, откуда ее получила.
Еще раз посмотрев туда, где за мгновение до стояла (а стояла ли?) лавка «торговки», я перевела взгляд на кулон в руке.
«Сорок два хорошее число…» [21] – Меня озарило, и я с трудом смогла сдержать нервный, но счастливый смех. Смахнув с берета Марии очередную порцию снега, я надела на нее кулон, спрятала его под шаль и махнула рукой Альвину:
– Идем! Хочу попробовать лучшие в мире пироги с треской! – И, сжав ладонь своей протеже, бодро направилась в сторону призывных рыбных ароматов.
Мысль о том, что я – не единственная гостья в этом мире, грела мне сердце.
Глава 12
О семейных отношениях и карьерном росте
Прогулка по центральным улицам заснеженной столицы длилась еще пару часов. За это время я успела сунуть нос во все углы, в какие мне позволил Альвин, следовавший за мной как матерый сторожевой пес и не один раз вдруг возникавший между мной и очередным закоулком со словами: «Ваше высочество, там нет ничего интересного, пойдемте, я покажу вам…»
И показывал. Кондитерскую, в которой творили умопомрачительной вкусноты, сладости и калорийности десерты из сливок, ягод и песочного теста. Мастерскую зеркал, в которой можно было заблудиться, как в лабиринте, и вдоволь накорчить смешных рожиц себе и обескураженному Альвину, который вдруг понял, что не знает, какая из принцесс настоящая. Выступление кукольного театра в передвижном фургончике, которое мы с Марией смотрели, кажется, с одинаковым интересом. Я была готова бродить по этому чудному городу еще многие часы, как вдруг заметила, что девчушка зевает, прикрывая рот ладонью.