– Я звала познакомиться тебя, а не твою мать! – Вскочив, я вынуждена была тут же прыгнуть в сторону, а затем все же увидела ее.

Огромная змеиная голова покачивалась где-то в полутора метрах надо мной, не сводя с меня своего холодного взгляда. Вся моя бравада тут же осыпалась, словно листья с дрожащей по осени березы. Змея, поводив головой из стороны в сторону и не спуская с меня гипнотически-убийственного взгляда, медленно приблизила морду ко мне. Раздвоенный язык ощупал воздух прямо перед моим лицом, пасть этого чудовища чуть приоткрылась, и я увидела ужасающие клыки.

«Мама, я не хочу!» – пронеслось в голове. Я попыталась зажмуриться, но не могла даже чуть-чуть прикрыть глаза. Мне оставалось только смотреть, как вокруг меня укладываются холодные, золотые с алым отливом кольца змеиного тела, как медленно открывается чудовищная пасть…

«Убей! Дай ее мне, дай!» – сквозь пелену парализующего, всеобъемлющего ужаса вдруг пробивается зов моего клинка.

Мы смотрим в глаза друг другу.

Клинок, вспыхивая белым пламенем, взметается вверх одновременно с резким сокращением удушающих меня колец.

Я слышу вой, ввинчивающийся в сознание и разрывающий барабанные перепонки. Меня отбрасывает в сторону, и я, прокатившись по полу, смотрю, как в бешеном танце тварь мотает головой из стороны в сторону, пытаясь избавиться от засевшего в верхней челюсти клинка. Я ползу, пытаясь предугадать и избежать ударов конвульсирующего тела, а потом, когда все вдруг стихает, оборачиваюсь.

Змея медленно тает, взлетая вверх алыми хлопьями. На ее месте остается что-то гораздо меньших размеров. Что-то, что обхватывает руками мой клинок и, разрезая ладони, пытается вытащить его из себя.

Встав, я, покачиваясь, иду по опасной дуге к своему оружию и вижу женщину. Ее лицо я узнаю сразу.

– Ты не она… – Незнакомка тянет ко мне когтистую ладонь, смотря на меня с ненавистью и обидой. Из ее рта медленно бежит кровавая капля. Тихо шипят змеи-волосы. Судорожно постукивает чешуйчатый хвост, что у нее вместо ног. – Твоя принцесса в другом замке.

Кажется, что мир вокруг замедлился. Увенчанная когтями рука медленно опускается, безжизненно падая на пол. На мое лицо наползает торжествующая усмешка.

И я открываю глаза.

Холодный камень заливала кровь.

Младшие жрицы в испуге разбегались прочь, те, что были рангом повыше, жадно глазели из-за колонн на то, как верховная бьется в конвульсиях, страшно, пронзительно крича.

Они ждали своего часа несколько лет, и, кажется, этот час настал.

Медленно, с трудом отталкиваясь хвостом от пола, верховная жрица добралась до основания алтаря. Впилась, обламывая когти на руках, в темный камень, подтянулась из последних сил и рухнула сверху, обнимая холодную обсидиановую плиту.

«Ты обещал мне вечность. Вечность в свете твоего пламени!» – У нее не хватает сил сказать это вслух, но разве он не услышит ее, свою верную слугу?

Он молчал.

Верховная жрица последний раз содрогнулась и, медленно выдохнув, замерла.

На изящной девичьей спине, обрамленной черным шелком, между лопаток зияла сквозная рана.

Тэсса О`Свейт

Двойная жизнь. Огнем и мечом

Глава 1

О чужих мыслях и важности писем

Беленый потолок выделенных мне покоев кажется чем-то невозможным. Слишком простым. Слишком мирным. Я пялюсь в него несколько мгновений, а потом ощущаю, как мои волосы кто-то очень осторожно выжимает, заворачивая в полотенце.

– Ох, ваше высочество, простите… – Дора заметила, что я проснулась и приняла это на свой счет. «Какая она все-таки милая девушка. Может, забрать ее с собой, когда все кончится? Хозяйственная, добрая, искренняя, как раз такая, какая вполне подойдет Альвину. Хотя, прежде чем сводничать, лучше еще мнение самого Альвина узнать…» – Я слабо усмехнулась собственным мыслям.

– Дора, все в порядке. Просто сон… закончился.

Да. Закончился. Как и жизнь той горгоны – у меня не было ни малейшего сомнения в том, что оборвавшаяся в моем сне жизнь женщины-змеи стала для меня как минимум приятным событием в мире реальном. Чувство уверенности вроде бы ничем не было подкреплено, но я знала, что это так. И была этому рада – какие бы цели она ни преследовала, мне они ничего хорошего не сулили. Ну а кто к нам с мечом придет, тот, как говорится, в орало и получит.

Из моих размышлений меня вывело неуверенное покашливание моей временной служанки, я, все еще чувствуя дичайшую слабость во всем теле, попыталась приподняться на локте и повернуть лицо в ее сторону, но получилось только вяло трепыхнуться, завалившись спиной обратно на кровать.

А мне ведь сейчас аудиенцию давать. Про дальнейшее и подумать страшно…

– Дора, помоги мне сесть на край кровати. – Ощущение собственной беспомощности больно било по самолюбию, но мое самолюбие ничтожно по сравнению с теми проблемами, какие может повлечь мое бездействие…

С этим надо что-то делать. Может, магистр сможет что-то подсказать?

Совместными усилиями меня усадили на край кровати, и я наконец обратила внимание на саму себя. Коснулась пальцами чистой рубахи, без всякого стеснения принюхалась к собственному телу.

– Я омывала вас, ваше высочество, пока вы были в беспамятстве. – Заметив мои действия, Дора смутилась и нервно затеребила край передника.

– Дора, ты себе даже не представляешь, как я тебе за это благодарна, – совершенно искренне ответила я девушке.

Точно надо забрать ее в замок!

– Помоги мне одеться, сама я на это сейчас не способна.

Чуть позже, проведя пальцами по расшитому узорами подолу туники, я, одетая, обутая и даже с заплетенными в косу волосами, сидела на кровати, готовясь к предстоящей встрече. Дора, тем временем прибравшись в комнате, тихонько вышла за дверь, оставив меня наедине с моими раздумьями.

Водя взглядом по аскетичному убранству, я раз за разом возвращалась к своему мечу, что кто-то повесил на столбик в изголовье кровати. В голове бродила странная мысль о том, что я перестала воспринимать свое оружие как нечто враждебное мне или даже просто неодушевленное.

Он пытался говорить со мной. Он пришел мне на помощь в моем сне. Разве он не заслужил того, чтобы я относилась к нему если не как к другу, то как к партнеру?

Следующую пару минут я старательно ползла по кровати, мелко перешагивая ногами по полу и упираясь руками в матрац, пока не передвинулась к изголовью настолько, что смогла дотянуться до висящих ножен.

Взявшись ладонью за рукоять, я немного вытянула клинок, заглядывая в него, как в зеркало. В голове тут же появилось ощущение присутствия, тонкий поток чужих эмоций – торжество победы, нетерпение, жажда похвалы.

«Да, ты молодец, молодец. Тут даже и спорить нечего… – Я провела пальцем по стальной поверхности, обдумывая зародившуюся в голове идею. – А как ты смотришь на то, чтобы я дала тебе имя? Или, может, у тебя уже есть имя?»

Ответом мне послужили две эмоциональные вспышки: положительная – яркая и отрицательная – тихая и тусклая.

Я вдруг почувствовала, как на лице появляется дурацкая улыбка. Решение о том, какое имя дать мечу, пришло само собой: «Отныне я буду звать тебя Жало». Оружие несколько мгновений молчало, а потом я ощутила, как по руке взметнулось благодарное тепло, чуть покалывая и щекоча кожу. Моя маленькая шалость мечу понравилась, пусть он и не мог знать, что я взяла это имя из любимых книг детства, но наверняка чувствовал мою привязанность к нему.

Главное, чтоб мне в итоге не пришлось сражаться с гигантской паучихой…

Дернув плечом, я уже было повесила ножны обратно, но клинок вдруг снова ощутимо толкнулся в ладонь, предлагая мне взять то, что в нем хранилось.

«Может быть, это – хорошая идея? Чего мне сейчас не хватает, так это жизненных сил…» – Я даже не успела додумать мысль, как Жало, почувствовав мое одобрение, щедро выдал мне воспоминания убитой нами горгоны!