Иршад, чуть поморщившись, кивнул.

– Да, это будет то же самое. Мне нужно тебя касаться.

– А если ты в меня вцепишься, как в ту девчонку? – Я прищурилась, глядя на чародея.

– Тогда сломай мне руку или отрежь пальцы, – со всей серьезностью ответил мне Иршад.

– У меня есть вариант проще.

Сняв перевязь, я положила Жало рядом с собой на кровать, расцепила ремни, удерживающие ножны на поясе, и поманила чародея пальцем.

– Положи руки поверх одеяла и соедини запястья.

Поняв, что я задумываю, Иршад словно бы просветлел лицом и сделал так, как я просила. Я быстро обвила ремень вокруг мужских запястий, затянула его, подергала, проверяя, как держится.

– Ладно. Давай попробуем. – Вздохнув, я положила свои руки поверх сложенных, ладонь к ладони, рук чародея и перешла на второе зрение.

– Волчица уве…

– Ты хочешь отсюда выбраться или нет?! – змеей зашипела на чародея я, чувствуя, как нервозность подступает все сильнее, поселяя в моей голове мысли о том, что я делаю ошибку.

В этот же момент я почувствовала холод. Пальцы словно чуть онемели.

Под моим взглядом зеленые нити оплетали мои кисти рук, словно дикое, хищное растение. Пытались проникнуть внутрь под мягко сияющий слой Ато, бессильно сколупывая лишь выбивающиеся из общего полотна кончики нитей.

– Что мне делать?

– Ты должна или испытывать сильные чувства, или не испытывать ничего. Лучше, если ничего, – пояснил мне Иршад.

Короче говоря, расслабиться и успокоиться. Ладно, давай попробуем…

Я закрыла глаза и представила себе залитое лунным светом поле желто-красных цветов. Проблески светлячков, танцующих в воздухе. Легкие порывы ветра, из-за которых по полю проходят волны, словно по воде, поднимая густой медовый аромат.

Открыв глаза, я увидела, что лицо Иршада начало обретать куда более здоровый вид. Медленно, но верно уходила мертвенная бледность, делавшая загорелую кожу чародея почти серой. Смягчились впадины под глазами. Начали зарастать ссадины на лице, отшелушиваясь и открывая чуть более светлую новую кожу.

Холод осторожно, крадучись, полз от пальцев к запястьям, но пока не доставлял никакого дискомфорта. И только когда он добрался до локтей, я решила, что хватит. Тем более что вошедший в какое-то состояние транса Иршад выглядел едва ли не лучше меня.

Убрав руки от его ладоней, я поняла, что связывающие нас нити никуда не исчезли, а попытки оторвать их ни к чему не привели.

Ну конечно, разве могло быть все так просто! И что теперь? Ударить его? Хотя…

Плохо слушающиеся меня пальцы сомкнулись на рукояти божественного оружия, освобождая стилет. Его лезвие, мягко сияя алым, легко перерубило идущие от чародея ко мне путы, и Иршад тотчас открыл глаза, с испугом смотря на оружие в моей руке.

– Как ты себя чувствуешь? – снова спросила я, впрочем, не торопясь убирать оружие.

– Как живой, по-настоящему живой! – шепотом, но с восторгом ответил мне чародей. И тут же, посерьезнев, кивком головы указал на стилет. – Ты оборонялась им тогда, в той крепости?

– Да. – Воспоминание о Доре неприятно кольнуло.

Чародей, задумавшись на мгновение, хлопнул себя по лбу, что-то прошептав на родном языке, а затем протянул мне раскрытую пятерню.

– Что? – Я глянула на ладонь, потом на молчащего чародея. И хлопнула ладонью по лбу себя.

– Если ты когда-нибудь окажешься в Зауре, найди школу гярунов и назови мое имя. Я верну свой долг, клянусь, – торжественно произносит Иршад.

Я киваю, касаясь Жалом его ладони, и стоит только лезвию разрезать кожу, моментально «выпивая» небольшой участок вокруг раны, как чародей просто исчезает, оставив после себя легкий запах озона.

Впрочем, это все становится не важно.

В моей голове рассыпаются крупицами воспоминания имперского чародея. Они, будто те самые детали в мозаике, которых мне не хватало, заполняют собой пустоты в общей картине, делая ее более полноценной, а местами еще и объемной.

Теперь я знаю, что чародей точно был там, в лагере, и именно с его помощью Стефан сбежал.

Точно знаю также, что свой чародей, но уже из числа «северных», то есть наших соплеменников, принес и унес герцога Оташского, и, что уже неплохо, знаю его в лицо.

Знаю, что недоделанного Бестелесного по мою душу отправил не кто иной, как Фалько. Ведь именно Иршад по приказу Стефана отправил письмо вместе с задатком, переданным рукой моего несостоявшегося жениха, в свой родной город, в вполне официально существующую гильдию убийц.

Кажется, теперь я знаю слишком много, чтобы семейство Оташских могло при мне спокойно находиться. С их-то чутьем на опасность…Что ж, бойтесь, твари. Вы оба в моем списке.

Выйдя из комнаты, я, уже снова подпоясанная перевязью с клинком, с легкой усмешкой посмотрела на стоящих у дверей храмовников.

– Вас что-то тут слишком много. Вы кого-то охраняете?

Мужчины переглянулись, не понимая, что я от них хочу.

– Да, защитница. Чародея из…

– Чародея? Как забавно. Но тут нет никакого чародея. – Все синхронно посмотрели в распахнутую дверь пустой комнаты. – И никогда не было. Вы меня поняли? – закончила я совершенно серьезным голосом, заглядывая каждому в глаза.

– Да, – через пару мгновений ответил мне один из стоящих на страже храмовников.

– Отлично. А раз караулить некого, то вам наверняка стоит отправиться отдыхать.

Развернувшись на пятках и мурлыкая под нос какой-то простенький мотивчик, я дошла в сопровождении своих храмовников до комнаты, быстро поужинала, с аппетитом проглотив даже остывший и подернувшийся пленкой бульон с размякшими сухариками, разделась и легла в кровать.

Завтра начнется мой путь домой. Многочасовая тряска в седле, сон в шатре и вкус горькой победы, который я почувствую еще раз, въезжая в столицу с завернутым в белый саван телом своего друга и наставника.

Но сегодня я просто хотела выспаться перед дорогой, насладившись ощущением, что я в кои-то веки смогла сделать все, что от меня зависело, правильно.

Всеволод Алферов

Царь без царства

Часть первая. Вскормленный кровью

Торговый город Джама́йя на Золотом тракте, 9-е месяца Пау́ни, 752 год после Завоевания

На исходе второго часа в трущобах Джен проклял сестру.

Небо над рекой стало как замусоренная мостовая: пепельно-серое, почти седое, в клочьях комковатых облаков. Уже почти стемнело, лишь на западе, над Светлым городом, краешек солнца пробивался над крышами, залив подбрюшия туч тусклым светом.

«Будь ты проклята, Са́хра!»

Джен искал другие слова, помягче, но не находил. Еще раз оглянувшись, юноша понял, что теперь-то заблудился окончательно.

В череде одинаковых обветшалых зданий он и днем бы не узнал то самое, нужное ему. Глиняные заборы заслонили падающий из окон свет, в сумерках люди казались безликими призраками. Юноше не нравилось это место: ни тени, ни прохожие, ни любопытные взгляды. Они словно оценивали, взвешивали его. Если б он мог, он бы тут же развернулся и зашагал прочь.

Если бы не Сахра.

Джен неуверенно двинулся дальше, когда понял, что кто-то держит его за рукав. Снизу вверх на него вытаращились два мутных глаза, один подернулся белесой пленкой бельма.

– Любезный, монетки не найдется?

Джен вздрогнул.

Глаза у нищего – ну точно оловянные бляшки, да и смотрел он в пустоту над правым плечом парня. Выдавив просьбу, старик тонко захихикал, из уголка его губ потянулась ниточка иссиня-черной слюны. Черный дурман, понял Джен.

– Пошел вон! – Он пнул нищего и заспешил прочь. Здесь, в трущобах, где вдоль дороги не чадят факелы, тени густеют быстро. Даже слишком быстро.