Корпорация не могла рисковать. Каждый новый мертвец обходился ей в миллионы долларов.

А если мертвецов станет слишком много, то и от денег будет мало проку…

Пока же Серый Рыцарь находился на самом краю Мира, в небольшой деревеньке на Острове Туманов. Для Двуживущих это место было неинтересно — об этом специально позаботились творцы Мира…

Танк открыл карту, нашел остров и деревеньку на нем, высчитал координаты…

Он собирался навестить Серого Рыцаря.

Завтра. Сразу, как только привезут и установят технику.

С каждым днем река становилась все шире, все дальше отступали берега, крупнее становилась волна и медленней течение.

Впрочем, и сейчас плот двигался довольно споро.

Пейзажи однообразием не утомляли. Песчаные кручи, изъеденные дырами стрижиных нор, с нависающими челками поросшего травой дерна сменялись топкими торфяниками. За подступившими к самой воде ельниками следовали светлые сосновые боры. Ровные, вылизанные полоски пляжей незаметно истончались и превращались в чуть холмящиеся луга.

Иногда на берег выходила дорога и какое-то время бежала бок о бок с рекой. Потом она отступала, сворачивала и пропадала — возможно, и была еще рядом, но попробуй разгляди ее с воды.

Время от времени показывались деревеньки. Они обычно стояли на возвышенностях, между небольшим леском и широким полем. О приближении селения можно было узнать заранее по недавно выкошенным лугам и сметанным копушкам сена.

В деревнях можно было разжиться провизией: купить, выменять, выпросить, вытребовать, украсть. Путники уже дважды причаливали возле селений, Глеб оставался сторожить плот и имущество, а Ирт оправлялся в деревню и что-нибудь — хлеб, сыр, молоко, яйца — обязательно оттуда приносил. Глеб не понимал, как товарищу удается раздобыть столько продуктов. Денег у них не было, вещей на обмен Ирт с собой не брал. Он несколько раз спрашивал об этом бывшего раба, но тот уходил от ответа. Лишь однажды Ирт обмолвился, что крестьяне в таких селениях очень любят послушать истории о путешествиях, приключения и драках.

Людей на пути встречалось немного: как-то они проплыли мимо рыбака, ставящего с лодки сеть; другой раз перекинулись парой слов со старым перевозчиком, переправляющим двух молодых крестьянок на место, где, как он утверждал, было столько земляники, что ее и ночью можно собирать. Видели они ребятню, бултыхающуюся на мелководье, пастуха, приведшего стадо на водопой, селянок, каменными валками отбивающих белье на длинных мостках — сочные шлепки были слышны издалека.

Зверей попадалось куда больше. То и дело реку переплывали лоси — их рогатые головы можно было принять за коряги. На мелководье азартно гонялись за рыбой молодые медведи. Семейства кабанов рылись в тине на отмелях. Выходили к воде стайки осторожных оленей. Плюхались с берегов бобры и выдры.

А однажды путешественники увидели гоблина.

Было утро. Ирт только что проснулся, Глеб же, как обычно, не спал вовсе. Над рекой стелился туман, вода казалась теплой, а тишина стояла такая, что было слышно, как шлепаются о воду капли росы, срывающиеся с ветвей прибрежных ив.

Гоблин острогой бил рыбу. Он стоял в камышах, зеленый и оттого совсем незаметный. Наверное, он пристально следил за потенциальной добычей и потому не увидел, как далеко позади появился плот.

Скорей всего, Глеб тоже не заметил бы гоблина, оставайся тот неподвижным. Но когда расстояние между плотом и камышами составляло метров пятнадцать, зеленокожий остроухий охотник ударил острогой в воду. Глеб повернул голову на шум и тут же схватился за копье. Он хорошо знал, насколько могут быть опасны эти маленькие стремительные существа, редко охотящиеся в одиночку.

— Поворачивай, — шепнул Глеб Ирту. — Дальше от берега…

Уши гоблина дернулись — он услышал тихий человеческий голос.

Ирт, поняв, откуда исходит опасность, схватился за шест, торопливо погрузил его в воду, уперся в дно — глубина здесь была в человеческий рост.

Гоблин повернулся, оскалив мелкие острые зубы. Он поднял острогу над головой — на четырех остриях-спицах билась серебристая рыбина.

— Руот’тору уат’трат, — сказал ему Глеб, и не сразу понял, что означают эти странные, сами собой вырвавшиеся слова.

Когда-то он жил среди гоблинов.

Он перенял у них искусство сражаться копьем и пытался овладеть их языком. Но научился произносить лишь это приветствие.

«Мяса и крови твоему племени».

Гоблин, не двигаясь, пристально смотрел на человека. Точно так же он смотрел на рыбу за миг до того, как пронзил ее острогой.

— Руот’тору уат’трат, — повторил Глеб громче и поднял над головой копье.

Плот медленно уходил все дальше и дальше от камышей…

— Ты думал о своем предназначении, Богоборец? — спросил Ирт однажды вечером.

Они лежали на плоту, меж ними горел костер; на реке было тихо, лишь изредка всплескивали рыбы, тревожа спокойную водную гладь, похожую на раскатанную пластину свинца.

— Предназначение? — Глеб держал над огнем прут с насаженным на него окушком. — Какое может быть у меня предназначение?

— Предназначение есть у каждого, — назидательно сказал Ирт. — Только Двуживущие его лишены.

— Я пока не расстался с мыслью, что я и есть Двуживущий, — сказал Глеб, и задумался, насколько это заявление соответствует истине.

Ирт завозился, перевернулся на спину, заложил руки за голову.

В пепельном небе вот-вот должны были появиться первые звезды.

— Мы созданы, а это означает, что у нас есть предназначение, — задумчиво сказал Ирт. — Иначе зачем мы? У кого-то из нас предназначение явное и конкретное. Например, принести в Мир некую вещь — сотворить ее, или отыскать, или выкупить. У других предназначение нечеткое — быть проводником у Двуживущих, работать в лавке, продавая оружие, содержать таверну… Иногда человек долго не может понять, в чем заключается его предназначение. Он мечется, пробует свои силы там и сям, ищет себя… Иногда ему кажется, что он понял цель своего существования. Но потом он разуверяется в этом, и снова начинает искать… А ведь предназначение может заключаться в поиске. Предназначение — это то, что ты делаешь. Ведь тебя сотворили таким. И если ты такой, какой есть — значит ты создан таким быть. Понимаешь?

Глеб хмыкнул, тоже перевернулся на спину, уставился в небо, не собираясь поддерживать этот разговор. А Ирт продолжал рассуждать:

— Если ты демон, как написано в твоей книге, и если тебя призвали, значит у тебя тоже есть предназначение. Тот, кто вызвал тебя, хочет что-то с твоей помощью получить. Хочет тебя использовать. В этом твое предназначение — и если ты не знаешь его, это вовсе не значит, что его у тебя нет.

«…в Мире начинается некая глобальная игра, — вспомнил Глеб слова Белиала. — Администраторы и модераторы раздают роли, готовят декорации…»

— Ты странный, Ирт, — поразмыслив, сказал Глеб. — Иногда мне кажется, что ты прост, как неотесанное полено. Но иногда ты начинаешь говорить о таких вещах, что мне хочется заткнуть тебе рот и сбросить с плота в реку.

Ирт тихо рассмеялся:

— Когда я был гребцом, меня часто скидывали за борт, привязав к длинной веревке. Рот, правда, не затыкали. Но я держал его закрытым, чтобы не захлебнуться.

— А ты думал о своем предназначении? — спросил Глеб.

— Да. Конечно. Много раз.

— И какое оно у тебя?

— Выживать… Я пережил многое и многих. Мне везет там, где не везет остальным. Я прошел через такое, что и рассказать страшно… Выживать — это то, что у меня хорошо получается. А значит, для этого я и создан.

— А что хорошо получается у меня?

— Пока не знаю, — сказал Ирт. — Кажется, убивать.

Глеб улыбнулся:

— Хорошая у нас компания. Умеющий выживать и умеющий убивать.

— Ты убиваешь, чтобы выжить, — заметил Ирт. — Значит, мы действительно похожи, Богоборец.

Что-то стукнулось о бревна, и товарищи приподнялись. Они думали, что незаметно подплыли к берегу, ударились о какую-нибудь корягу, торчащую со дна.